«Хищные вещи века» – одна из тех книг, которые лучше читать, заранее имея хотя бы примерное представление о содержании. Иначе к середине повести рискуешь узнать свои ощущения во фразе «Я так ничего и не понял, но с меня было вполне достаточно». Только небольшой объем, который жалко бросать на полпути, поддерживает основательно расшатавшийся интерес к чтению.
Разведчик Иван Жилин приезжает в некий курортный город. Его задача – разузнать все о новом наркотике, воздействии, поставщиках, распространителях. В своих поисках Жилин видит равнодушных ко всему, кроме потребления и достижения удовольствия, людей и в противоположность им намеренно создающих беспорядки бунтовщиков. Последних называют «интели», видимо, сокращенное от «интеллигенты». Слово это в изображенном обществе ругательное, ведь книги большинство не читает и не признает за ценность.
Стругацкие по-своему рассказывают нам о том, к чему приводит «конечная цель – изобилие». Если в своей личной пирамиде потребностей человек ставит на вершину материальный достаток, то при его достижении расти будет просто некуда. Остается лишь метаться от одних удовольствий к другим, вызывая у себя имитацию движения и жизни. Вот и Лэн, двенадцатилетний подросток, говорит: «Ходят между живыми, как живые, при свете дня <…> Кивают и улыбаются, но в ночи лица их белые, и кровь выступает на лицах». Философия гедонизма привела жителей солнечного курортного города к деградации.
Естественно, неприглядный вещизм нужно было подогнать под идеологию и внести посыл «это же не про нас». Про нас, про нас – про обывателей. Цензурная судьба у книги была сложная. Фрагменты убирались, части дописывались. Корректуры, переписывания и нарезки сделали текст повести многоликим. Из-за этого, прочитав, уже начинаешь сомневаться в некоторых эпизодах и словах. А такими ли они должны быть? Что стоит за тем или иным монологом? Готового ответа не предвидится.
Итог. Две разные руки, пишущие одну повесть, как будто ощущаются. Одна рисует резкие, быстрые штрихи событий и большинства диалогов, которые могут восприниматься сумбурно. Другая выписывает вдумчивые логичные рассуждения. Первый контрастный переход – как обухом по голове «вот оно, для чего я это читаю». За философский проницательный взгляд на окружающую действительность почти прощаешь все остальное. Почти. Потому что книгу нельзя судить лишь по нескольким эпизодам, часть не может значить больше целого.
7/10.